«Технодайвинг – одно из самых опасных занятий на Земле, с пугающей регулярностью забирающее жизни дайверов. Мы не собирались приносить эту жертву…»

В январе этого года дайверское сообщество потрясли сообщения о гибели на Голубом озере в Кабардино-Балкарии опытного российского технодайвера Андрея Родионова и о глубоком погружении известнейшего глубоководника англичанина Мартина Робсона на 209 метров, чуть не закончившееся трагедией в результате тяжелой формы ДКБ. Оба события произошли в ходе научно-исследовательского и медийного проектов «Голубое озеро». Чтобы прояснить ситуацию, редакция DivePlanet Review попросила рассказать об этих событиях организаторов проектов – Виктора Лягушкина и Богдану Ващенко.

DivePlanet Review (DPR): Виктор! Богдана! Как появился проект «Голубое озеро», в чем была его идея, и зачем вы начали его делать?

Виктор Лягушкин (ВЛ): Идея этого проекта возникла давно, еще на прошлом «Золотом Дельфине» сразу после презентации нашего предыдущего проекта, посвященного Ординской пещере. Поскольку он был успешен, то возникла идея продолжить серию проектов. Рассказывать обычным людям (не дайверам) в России и за рубежом об уникальных, малоизвестных природных объектах, которые есть у нас в стране.

Мы назвали эту серию «Awareness» («Познание»). Проект обсудили с Игорем Галайдой - директором дайв-центра "Голубое озеро", но старт проекта произошел только после нашей повторной встречи в августе 2011 года. Тогда мы решили рассказать о Голубом озере с помощью фотографий и текстов, расширить представление людей об уникальных подводных объектах.

DPR: То есть получается, что проект должен был стать рекламно-просветительским?

ВЛ: Нельзя назвать этот проект рекламным. То, что мы расскажем об озере, вовсе не означает, что завтра туда примчатся тысячи дайверов со всего мира. Это просветительский проект. С Голубым озером должно было быть так же, как и с Ордой. Наша цель - показать людям уникальный природный объект, который они сами увидеть не смогут.

DPR: То есть получается, что сначала не планировалось проведение сверхглубоких погружений, установления рекордов и проникновения в пещерную систему? Планировалось отснять и показать, что существует такое уникальное место, а идеи исследовательского характера появились позже?

ВЛ:Если говорить о том проекте, который мы начали с Богданой Ващенко и Игорем Галайдой, то это был чисто медийный проект, подразумевавший публикации, выставки, выпуск книги о Голубом озере… Подразумевалось, что озеро оправдывает свое название и туда надо нырять глубоко. Это десятки баллонов, это фотокадры с техническими дайверами, это антураж технического дайвинга: отвесные стенки, каверны. То есть планировалось изначально, что будет какая-то глубоководная съемка. Нам нужно было любое событие, дающее импульс. Необязательно рекорд. Можно было с помощью робота найти на дне бутылку портвейна 1928 года или вход в пещеру.

Мы вели переговоры с Туапсинским специальным глубоководным отрядом МЧС, и с компанией, производящей подводные роботы ГНОМ о том, что исследования будут проводиться роботами. Люди пойдут на погружения, когда будет что-то найдено. Но, к сожалению, не сложилось.

DPR: А откуда тогда в СМИ появились данные о пещере на дне? Это была неверная подача информации журналистами, которые были «не в теме»?

ВЛ:Изначально сверхглубокие погружения не планировались, потому что пещера там находится в стене (если она, конечно, есть). Откуда возникли эти мысли о пещере? Голубое озеро – это восходящий подземный источник, с очень большим расходом. В некоторых местах озера видимость может меняться в течение дня от 50 до 10-15 метров. Очевидно, что где-то есть массивный приток воды. Это самый объемный карстовый источник и самое глубокое озеро-источник в мире. Смена воды может происходить за несколько часов, а вода уходит в речку, вытекающую из озера.

К тому же у нас были результаты исследования грузинских ученых 1980 года (их раньше никто не анализировал). Они сделали очень интересную вещь – измерили температуру воды в толще и обнаружили перепад температуры (снижение) в 1,8 -1,9 градуса на глубинах между 100 и 120 метрами. И там же почти в два раза падала минерализация воды за счет поступления слабоминерализованной. Чтобы во всем озере произошли такие изменения надо иметь огромный приток из большой пещеры. По каким-то щелям в скальных стенах поступление воды в таком объеме маловероятно.

DPR: То есть получается, что в диапазоне глубин от 100 до 120 метров скрывается самое интересное? А зачем тогда пошли глубже?

ВЛ: На самом деле глубже в основном никто и не ходил. Последнее погружение на 209 метров было скорее имиджевым ходом для завершения экспедиции на мажорной ноте. Погружения на дно в принципе были не нужны - там на дне ничего интересного нет. На дне могут валяться какие-то автомобили, или исторические артефакты, которые в режиме свободного погружения не найти - будет слишком мало донного времени.

DPR: у Голубого озера существует богатая история рекордных глубоких погружений, и Игорь Галайда в этом активно участвовал. Неужели не было мысли поставить еще один рекорд?

ВЛ: Такая идея изначально была - как средство привлечь внимание к этому проекту: для того, чтобы создать информационный повод. Но мы отказались от нее в основном потому, что спонсоры были против. На самом деле, как это ни удивительно звучит, спонсорам рекорды не нужны.

DPR: Как мы помним, в октябре у тебя была первая съемка в озере на небольших глубинах (до 40 метров). Съемка интересная и красивая. Формально можно было на этом остановиться. Что толкнуло вас продвигать проект дальше?

ВЛ: Немного не так. Изначально планировалось несколько этапов.

DPR: Но ведь глубже большого смысла фотографировать нет? Ну 60 метров? Зачем глубже? Рельеф одинаковый – стенка и стенка.

ВЛ: На самом деле рельеф дна разный – до 20-25 метров там идет пологое дно с зелеными водорослями, потом перегиб и скалы. Это совершенно разная съемка. Если в Орде мы снимали пещерный дайвинг, то здесь происходили съемки глубоководных технических погружений. Понятно, что мы не все время снимали на глубинах 50-60 метров, большая часть фотосъемки была произведена на 30-40 метрах. Но главная идея заключалась в том, чтобы показать красоту технического дайвинга. Запечатлеть не водоем глубиной в 18-20 метров, а бездну…

DPR: Второй этап покорения бездны был фридайверским, когда приехала Наталья Авсеенко. Об этом было больше всего телерепортажей. Насколько рискованной и опасной была эта затея? Всё-таки озеро горное – высота, холодная вода…

ВЛ: Я не очень хорошо разбираюсь во фридайвинге, но внешне всё выглядело абсолютно нормально и безопасно.

Богдана Ващенко (БВ): фридайвера опасность ждет не на глубине, а на всплытии. Поэтому мы Наташу страховали: на глубине это делал Игорь Галайда, на самом опасном участке от 20 и до ноля – я. Ведь я - Наташина ученица и понимаю риски и специфику фридайвинга. Вода холодная, а значит, фридайверу приходится нырять в толстом неопреновом костюме. Из-за этого плавучесть фридайвера сильно изменяется с глубиной, и это сильно усложняет нырок. Для избежания ДКБ (да-да, у фридайверов она тоже бывает) мы установили кислородную магистраль, и на глубине 3-х метров Наталья отстаивалась по несколько минут после глубоких дайвов. Это обычная практика при глубоких погружениях на задержке дыхания.

Наташа ушла в глубину и всплыла на высокой скорости, мне трудно было за ней угнаться. У меня сложилось впечатление, что рекордный нырок дался ей очень легко.

ВЛ: Были отсняты не только сами погружения, но и костюмированная часть - в национальных балкарских одеждах, что символизировало дух озера. В общем, материалы для будущей книги.

DPR: Теперь вопросы об организации технической части экспедиции. Кто её планировал? Кто разрабатывал план погружений?

БВ: Мартин Робсон планировал cобственные погружения и работу суппортов. Сергей Горпинюк приглашал суппортов и также организовывал доставку части необходимого снаряжения  для группы и для Мартина. Игорь Галайда, как самый опытный из российской команды и как директор дайв-центра «Голубое озеро», организовывал и координировал ход погружений на берегу.

ВЛ: Чтобы не было путаницы, я хочу сказать, что мы с Богданой занимались медийным проектом, который включал в себя создание фотографий, текстовых публикаций, выставок и книги. Для нас принципиально не имело значения: кто и на какую глубину нырял. Нашей задачей было освещение этого проекта. Мы не занимались организацией погружений, вопросами безопасности, техническим обеспечением. Мы не являлись руководителями экспедиции. Экспедицией руководил Мартин Робсон, а техническим обеспечением занимался Игорь Галайда.

БВ: Самой результативной, конечно, была третья – научная часть экспедиции. Мы пытались понять, где можно найти пещеру. С помощью роботов в предыдущие годы было более-менее обследовано дно, кое-где стенки, но ничего обнаружить не удалось. Когда мы рассказали об этом Мартину, он сказал очень интересную вещь: «У робота нет кожи. Он не чувствует».

DPR: Что было в научной части экспедиции?

ВЛ: Приезжал Николай Максимович – директор по научной части Пермского естественно-научного института. Приезжал Джованни Бадино – профессор Туринского университета и член Комиссии ЮНЕСКО по гидрологии, открывший пещеру Найка. Еще была Ульяна Жакова из Перми – спелеолог и ученый. Они брали пробы воды и пород, измеряли водные потоки. Изучение образцов требует времени, и научные выводы будут сделаны позже. По сути, было начато детальное исследование озера.

DPR: Именно после этого и началась глубоководная техническая часть экспедиции?

БВ: В общем, по завершении третьего этапа мы не без основания предполагали, что пещера может находиться на боковой стенке озера между 100 и 130 метрами. Мартин еще на разнырочных дайвах пошел глубже, чем предполагалось, и постепенно увеличивал глубину. Он обожает нырять, и эти дайвы доставляли ему удовольствие и давались достаточно легко. Ему было комфортно начинать работу с более глубоких погружений. На озере было три перспективных места для исследований. Удалось обследовать два. В противоположной (наиболее перспективной) части озера посмотреть стену на самой интересной глубине Мартину не удалось. Дайв проходил так: Мартин погрузился на 165м и, постепенно поднимаясь, на скутере отходил вдоль стены от спускового конца, помеченного маячками. Посмотрев часть стены, он возвращался к спусковому концу. И так каждые 10-20 метров глубины. На глубине 120 метров ему не удалось это сделать из-за того, что видимость резко упала до нескольких метров, и появилось непонятное боковое течение. Он предпочел не отплывать в сторону из-за риска потерять спусковой конец. Возможно, рядом был источник, бьющий из стенки. Еще одно очень перспективное место на глубине около 90 метров видел несколько лет назад Игорь Галайда, но в последующем погружении его не нашел. Мартин нашел это место самостоятельно, но обследовать не удалось из-за проблем со скутером. Больше времени для дайвов у него не было.

ВЛ: Осталось очень много вопросов по исследованию озера: вопросительные знаки стали намного «жирнее» и появилась какая-то конкретика по направлению поиска.

DPR: Почему для проведения глубоководных погружений пригласили английского дайвера? Почему не российского?

ВЛ: Первоначально мы разговаривали с Андреем Чистяковым, но в силу определенных проблем он не смог участвовать в нашем проекте. Потом выбор пал на Мартина Робсона. Во-первых, при такой ситуации проект получался международным, и это могло бы сделать его более интересным для международной аудитории. Во-вторых, диапазон глубин для длительной работы предполагался в 120-140 метров с экспозицией в 30-40 минут. Робсон не только мог выполнить эту задачу, но и сам вызвался участвовать в этом проекте. Спонсоры также поддержали его участие, они знали Мартина как очень опытного глубоководного ныряльщика.

DPR: Кто был спонсором этого проекта? Они действительно были против рекордного погружения?

ВЛ: Генеральный спонсор – «Четвертый элемент». Другие спонсоры – российская фирма по производству фонарей “Liquid Light”, фирмы “Scuba for Rent” и “Dive Project”. Спонсоры были единогласно против погружения на дно озера, они считали это ненужным. А вот поиск пещеры был более интересным, и привлекающим внимание как попытка сделать открытие.

DPR: Трагические события – гибель Андрея Родионова – случились в самой середине технической части проекта. Почему проект не остановили?

ВЛ:Это случилось фактически в конце первой трети технической части. Исходя из геологических разрезов, Николай Максимович указал нам три наиболее перспективных сектора для исследований. Мартин обследовал первый сектор. Трагедия произошла, когда он делал погружения во втором секторе.

Андрей был в группе глубокого обеспечения и начал погружение со стартовой площадке дайвцентра. Он погружался в ребризере «Мегалодон» и нес с собой два собственных стэйджа и два стэйджа для Мартина, которые нужно было передать ему при подъеме по спусковому фалу на глубине 60 метров. Перед этим Андрей собирался оставить видеобокс в районе декомпрессионного колокола (хабитат), пройти до спускового фала по поверхности и начать спуск до места встречи с Мартином. К этому времени в этой точке должен был находиться я для фотосъемки. Мартина на подъеме с 90 метров до 60 сопровождали Андрей Быков и Сергей Горпинюк. Но Андрея в месте встречи не было. Мартин остался на отметке 60 метров, а Андрей Быков и Сергей продолжили подъем. Недалеко от крепежных тросов колокола, Андрей Быков увидел Родионова лежащего на дне, на глубине 16 метров без загубника во рту. Выпустив буй, Андрей Быков начал подъем Родионова на поверхность. Спасатели МЧС, дежурившие в лодке у буя спускового фала, приняли тело Андрея и доставили его к дайвцентру, где начали реанимационные мероприятия. Машина МЧС сразу повезла его в ближайшую больницу, проводя постоянные реанимационные мероприятия (непрямой массаж сердца и искуственную вентиляцию легких). Все было безуспешно и в больнице была констатирована смерть Андрея. Мартин завершил погружение в штатном режиме почти через 6 часов и только тогда ему сообщили о гибели Андрея.

Во время обследования снаряжение Андрея Родионова, было выяснено, что коннектор подачи кислорода в его ребризере не был зафиксирован, в результате чего подача кислорода не производилась, аварийная сигнализация исправно работала. По данным его дайв-компьютера Андрей провел под водой 47 минут, максимальная глубина 16 метров. По графику погружения Андрей сначала опустился до глубины 8 метров (повесил видеокамеру), затем поднялся до глубины 2 метра (видимо это был момент потери сознания) и резко опустился до глубины 16 метров, где и пробыл до подъема на поверхность.

Потеря сознания произошла в результате гипоксии, смерть в результате утопления.

Команда поддержки уехала на похороны и несколько дней Мартин нырял один в экспедиционным режиме на глубины 80-90 метров. Именно тогда он нашел то перспективное место, о котором мы говорили выше. Он хотел обследовать озеро по периметру и совершил еще три погружения.

DPR: У вас это потенциально интересное место отмечено на картах? Если возвращаться, то работа не будет начинаться с нуля?

ВЛ: Конечно отмечено, и мы планируем проводить исследования дальше.

DPR: Откуда взялась цифра крайнего погружения в 209 метров?

ВЛ: Изначально это погружение не планировалось, но команда не хотела завершать проект на трагической ноте. Тем более, что Андрей активно участвовал в проекте и очень хотел его успеха. После похорон практически вся команда вернулась, и было принято решение совершить глубокое погружение. Продолжать погружения в режиме исследования на 160 метрах с донным временем 40 минут не имело смысла. У команды уже не было времени. Мартин уезжал, и можно было сделать только одно погружение. Именно тогда появилось решение сделать глубокий дайв с символической цифрой. Первоначально была идея сделать тач-даун в третьем секторе: осмотреть стену и нырнуть на 200 метров. В этом же секторе расположена самая глубокая точка озера - 259 метров. Это самая далекая от дайв-центра точка.

В последний день, чтобы снизить риск погружения и облегчить задачу, решили нырять около дайв-центра. Игорь Галайда предложил: «На ближайшей стенке дно находится на 210 метрах и даже висит стационарный спусковой конец». Мартин нырнул на дно и коснулся его на 209 метрах.

DPR: Почему случились такие проблемы во время погружения? Откуда такая тяжелая степень ДКБ?

ВЛ: Трудно сказать, была ли это ошибка в расчетах или какая-то случайность. Мартин - очень опытный дайвер и нырял по своему собственному плану. Первые симптомы надвигающейся катастрофы появились при подъеме на глубину 23 метра. Исчезла поверхностная чувствительность в ногах. Он добрался до хабитата, где был стационарный кислород и обогрев, но там он сидеть не мог – начинались боли, которые гнали его обратно на глубину. Мартин несколько раз возвращался в хабитат и опять спускался вниз. В определенный момент он принял решение выходить. Он медленно поднялся, не заходя в хабитат, и вышел наверх. К этому моменту абсолютно всем было понятно, что у него ДКБ – попытки всплытия продолжались несколько часов. Уже стояла прогретая машина МЧС и патрульная машина ГАИ, но Мартин сказал, что хочет поесть и попить и еще минут двадцать оставался в дайв-центре.

БВ: Когда Мартина привезли в больницу в Нальчик, он был очень плох. Его сразу поместили в барокамеру. Уже в это время был контакт с доктором Соколовым – ведущим водолазным физиологом и специалистом по ДКБ. После первого сеанса в барокамере почти сразу последовал второй. В общем, уже к утру было понятно, что надо принимать более радикальные меры.

ВЛ: Затем вся наша команда стала предпринимать попытки перевезти его в Сочи. Утром туда прилетел Соколов. Удалось найти транспортный самолет МЧС Ил-76, который прилетел в Сочи, где в аэропорту уже ждала машина с мобильной барокамерой высокого давления. Самолет забрал барокамеру и вылетел в Минеральные Воды. Туда же доставили Мартина и сразу поместили в барокамеру. С ним рядом постоянно находился доктор Соколов. Когда самолет прилетел в Сочи, Мартина в барокамере перевезли в бароцентр. Мобильная барокамера была состыкована со стационарной и Мартина перевели туда. Его сразу “опустили” на 97 метров на КГАС и поднимали в течение 9 суток. С ним постоянно в барокамере был фельдшер, а Геннадий Михайлович Соколов неотлучно находился в бароцентре. Огромная ему благодарность за все!

Огромное спасибо всей команде за поддержку и помощь. Отдельное спасибо С.К.Шойгу, всем сотрудникам МЧС и всем–всем, кто нам помогал.

DPR: Витя и Богдана! Большое спасибо вам за рассказ. Будем надеяться, что проект продолжится. Успехов вам всем. Мартину - скорейшего выздоровления. Искренние соболезнования родным и близким Андрея Родионова. RIP.

ВЛ: Спасибо. Проект будет продолжаться. Мартин Робсон приедет на «Золотой Дельфин» и выступит на «круглом столе» по безопасности дайвинга. На фестивале будет представлена выставка о Голубом озере. Выпуск книги мы решили отложить до окончательного завершения проекта.

Официальная информация о гибели Андрея Родионова:

http://kbrdiving.ru/sob/131_01_12.html

Веб-сайт дайвинг-центра «Голубое озеро»